Смотритель пустоши
Есть на окраине нашего города место, особенно милое моему сердцу. Чтобы попасть туда, нужно сесть на большой автобус, выйти на конечной, пройти через относительно новый микрорайон панелек, свернуть в примыкающий к панелькам гаражный кооператив и пересечь его. Оставив за спиной последний гараж, вы попадете туда – в мое персональное место силы. Гаражный кооператив отделяет его от внешнего мира с юга; на западе оно ограничивается железнодорожными путями, на востоке соседствует с еле функционирующим заводом электроники, а на севере плавно переходит в городское кладбище. Посередине же – пологие холмы, поросшие травой, полевыми цветами, низкорослым кустарником и отдельно стоящими деревьями. Пустырь делит надвое небольшая речушка, а скорее даже ручей, живописный и извилистый, который местные жители цинично называют речкой-вонючкой, потому что в нее сливаются канализационные стоки из очистных сооружений. Казалось бы, унылое и неблагоустроенное местечко, пристанище собачьих стай и маньяков. Но каждый раз, когда я сюда прихожу, я будто попадаю в параллельную реальность. Здесь практически никогда не встретишь ни души, можно бродить среди кустарников, погрузившись в свои мысли, или лежать на траве, глядя в небо, среди абсолютной тишины, нарушаемой только гудением пчел и стрекотом кузнечиков. Иногда я представляю, что я опять попала на Сахалин, в военный городок моего детства. Иногда – что я Бильбо Бэггинс где-то на пути к одинокой горе. Пустырь похож на степь близ города на Горхоне; на торфяные болота, которых надо остерегаться ночью, когда силы тьмы властвуют безраздельно; на одинокие вересковые пустоши Вварденфелла.
В школьном детстве я жила в другой части города, поэтому сюда впервые попала уже в студенческие годы, когда гуляла со своим будущим мужем, и позже, когда ездила на великах с друзьями мимо кладбища к Дону. Тогда мое внимание привлек странный и жутковатый «огород», разбитый кем-то в самом сердце пустыря на противоположном от цивилизации берегу ручья. Это был перекопанный клочок земли, обнесенный криво сколоченным из облезлых досок и суковатых палок заборчиком. На одном его краю ютился кособокий сарайчик, на другом из земли торчали чахлые посадки. И забор, и сарай сплошь были покрыты привязанными к их доскам ленточками и кусочками ткани, такие же клочки встречались мне и кое-где на кустах и деревьях пустыря и городского кладбища. В течение многих лет, каждый раз приходя на пустырь, я наблюдала огород примерно в одном и том же состоянии, будто бы кто-то следил за ним, однако хозяин мне ни разу так и не попался. Я решила, что кто-нибудь из жителей близлежащих панелек самозахватил участок пустыря и балуется садоводством. Однако это странное место я на всякий случай обходила стороной.
Пару лет назад я разговорилась с подругой, которая, как оказалось, в детстве жила в тех окрестностях и часто с друзьями гуляла на пустыре. Я рассказала ей про таинственный огород, и она очень удивилась. По ее словам, в 90-е, то есть больше двадцати пяти лет назад его обустроил какой-то чокнутый мужик. Он был одиноким и то ли бездомным, то ли жил где-то по соседству в частном секторе. Постоянно слонялся по пустырю с собакой, вязал ленточки на деревья, а еще у него был где-то в лесополосе рядом с кладбищем «алтарь», на котором он оставлял письма своей умершей жене. Детвора таскала эти письма и читала их, откуда они узнали, что у чокнутого дочка уехала в Америку, и он ждал, что она устроится там получше и вот-вот заберет их с женой к себе. Но, по словам подруги, того мужика давным давно, еще в начале 2000-х убили отморозки прямо там, рядом с его огородом: забили до смерти ради забавы, а скорая не успела вовремя добраться на окраину. Но кто же тогда следит за участком сейчас?
Мы решили, что огород только издали показался мне ухоженным, и хотели сходить на пустырь и убедиться в этом. Но потом я заболела ковидом и просидела дома все последние теплые осенние деньки. На будущий год у меня родился ребенок, а моя подруга вышла на работу, и нам стало не до того.
Наконец, прошлой осенью я решилась выбраться в знакомое место одна. Пустырь, как обычно, встретил меня тишиной и умиротворением: только сухая трава шуршала под ногами да речка журчала, перекатываясь через затонувшие коряги. Я перешла на ту сторону по шаткому мостику из профнастила и направилась туда где был огород. Я ожидала, что уж за последние годы он точно порос бурьяном, а кособокий сарайчик сравнялся с землей. Но нет, уже издалека замаячил забор с множеством разноцветных лоскутков. Я подошла ближе: и забор, и сарай оставались в том же состоянии, какими я их запомнила. Часть участка была недавно перекопана и бугрилась крупными комьями; из нетронутой половины торчали пожухлые помидорные кусты со сгнившими, почерневшими плодами. Кто же их посадил и почему не собрал урожай? Неужели хозяин все-таки выжил? Или у него остались какие-то родственники, продолжившие традицию? А может быть, это неупокоенный дух старика продолжает ждать свою дочь из Америки? Потоптавшись немного вокруг огорода, я так и не решилась зайти за забор.
Я долго бродила по пустырю, размышляя о судьбе отшельника и задаваясь вопросами, на которые не было ответа. Сама не заметила, как дошла почти до самого кладбища. Опомнившись, я увидела привязанные к веткам близлежащих кустов маленькие клочки ткани. Движимая любопытством, я последовала по этим вехам вглубь соснового леска, пока не наткнулась на облезлый кухонный стол на трех ногах, прислоненный к старой сосне. К стволу дерева была прибита овальная керамическая табличка с выцветшим фото женщины средних лет – такие таблички обычно вешают на надгробия. На столе лежал букет цветов. Я подошла ближе и дотронулась до них: четыре еще не успевшие завянуть белые астры. Кто их здесь оставил и зачем? Размышляя над этим вопросом я заметила, что у старого стола был выдвижной ящик – моя бабушка в таком хранит пластмассовые крышки для банок, точило для ножей, подставки для яиц и прочую мелочевку. Что-то заставило меня выдвинуть этот ящик. Внутри, кроме старой хвои лежал всего один сложенный пополам листок бумаги. Он был совсем новый, чистый и не намокший от осенних дождей. Я некоторое время смотрела на него, испытывая острое желание развернуть его и узнать, есть ли что-нибудь внутри. Потом задвинула ящик и пошла прочь. Даже если это и было письмо, то вряд ли адресованное мне.
